Лучшее за год XXIII: Научная фантастика, космическ - Страница 47

— Ну, в таком случае нас здесь дурачат.

Я пересекаю комнату — у этой «прогулки» имеется определенная цель — и снимаю с книжной полки деревянную куклу-африканку. На полках достаточно много книг для того, чтобы произвести серьезное впечатление, однако немало и свободного места для претендующих на тонкий художественный вкус безделушек вроде подсвечников, японских вееров и табличек, афиширующих регалии хозяйки офиса и отзывы признательных пациентов. Книжные полки доктора С. предназначены исключительно для книг, они лежат там буквально штабелями. В то время как у доктора Милдоу они служат для торговли ее идеями.

— Так вы кто — психиатр, психолог или кто там еще?

Мне приходилось встречаться в госпитале со всеми этими разновидностями. Психиатры — это доктора медицины вроде доктора С, они могут дать тебе лекарство. Я так и не поняла, какой от них толк.

— Ни то и ни другое, — отвечает она. — Я консультант.

— А при чем тогда «доктор»?

— Медицинское образование.

Голос у нее не изменился, но у меня создается впечатление, что мой вопрос покоробил ее. Я чувствую себя от этого удивительно счастливой.

— Ладно, доктор консультант, так о чем вам полагается меня консультировать? Я не сумасшедшая. Я знаю, кто такая была Тереза, я знаю, чем она занималась, я знаю, что она похаживала в мое тело. — Я ставлю куклу на место рядом со стеклянным кубом, который вполне мог служить пресс-папье. — Но я — не она. Это мое тело, и я не собираюсь убивать себя только ради того, чтобы Элис и Митч могли вернуть себе свою малышку.

— Терри, никто не просит тебя убивать себя. И даже не заставляет становиться той, какой ты была прежде.

— Да? В таком случае за что же тогда они вам платят?

— Позволь мне попытаться объяснить. Сядь, прошу тебя. Пожалуйста.

Я ищу взглядом часы и наконец вижу их на верхней полке. Мысленно устанавливаю таймер на пять минут, сажусь напротив нее и кладу руки на колени.

— Валяйте.

— Твои родители просили поговорить с тобой, поскольку я уже помогала другим людям, оказавшимся в твоей ситуации, людям, которые пострадали от передозировки дзена.

— Чем помогали? Притворяться теми, кем они не являются на самом деле?

— Я помогала им вернуть их личность. Твой жизненный опыт подсказывает тебе, что Тереза была каким-то другим человеком. Никто с этим не спорит. Но сейчас ты в таком положении, когда и биологически, и юридически ты — Тереза Класс. Есть ли у тебя какие-либо планы на этот счет?

Вообще-то говоря, есть. В мои планы входит как можно скорее вырваться из этого ада.

— Я буду с этим бороться, — говорю я.

— А как же Элис с Митчем? Я пожимаю плечами:

— О чем вы?

— Они по-прежнему твои родители, а ты их ребенок. Передозировка убедила тебя в том, что ты теперь другой человек, но они-то не изменились. Они по-прежнему в ответе за тебя, по-прежнему заботятся о тебе.

— Тут уж ничего не поделаешь.

— Ты права. Это факт твоей жизни. У тебя есть два любящих тебя человека, и вы проведете вместе всю оставшуюся жизнь. Вы должны подумать о том, как сложатся ваши отношения. Дзен, возможно, сжег мост между тобой и твоей прежней жизнью, но ты можешь выстроить этот мост заново.

— Док, я не хочу его строить. Знаете, Элис и Митч вроде бы и неплохие люди, но если бы я искала себе родителей, то нашла бы кого-нибудь другого.

Доктор Милдоу улыбается:

— Никто не выбирает себе родителей, Терри. Мне не до смеха. Я киваю на часы:

— Мы понапрасну теряем время.

Доктор наклоняется вперед, похоже собираясь прикоснуться ко мне, но не делает этого.

— Терри, ты ведь не исчезнешь сейчас, когда мы с тобой обсуждаем то, что с тобой произошло. Ты ничего не теряешь. Единственная разница в том, что те воспоминания будут тобой восприниматься как твои собственные. Ты сможешь вернуть себе прежнюю жизнь и избрать новый жизненный путь.

— Ну да, что может быть проще? Смогу и продать свою душу, и держать ее при себе.

Я не помню первых недель пребывания в госпитале, хотя доктор С. говорит, что я не спала. В какой-то момент я осознала, что время движется, или, вернее, что я перемещаюсь сквозь время. Вчера я ела в обед лазанью, сегодня я ем мясной рулет. Девочка, лежащая в кровати, — это я. Думаю, я уясняла себе это, но после еще не раз забывала, прежде чем научилась удерживать все в памяти.

Было каждодневное психическое истощение, потому что все оказалось таким неумолимо новым. Я могла по полчаса пристально смотреть на дистанционный пульт телевизора, название его вертелось у меня на языке, и продолжалось это до тех пор, пока сестра не брала его и не нажимала на кнопку. Тогда в голове вспыхивало: «пульт». И иногда следом всплывала целая цепочка сопутствующих понятий: «телевизионный канал», «игровое шоу».

С людьми дело обстояло сложнее. Они называли меня каким-то странным именем и явно чего-то от меня ждали. Что же касается меня, то все посетители — от ночной дежурной медсестры до привратника, пропускавшего ко мне Элис и Митча Класс, — казались мне одинаково важными, а вернее сказать — совершенно не важными фигурами.

Все, кроме доктора С. Он был там со мной с самого начала, поэтому я считала его своим близким другом еще до того, как познакомилась с ним. Он принадлежал мне в той же степени, что и мое собственное тело.

Но все прочее, касающееся этого мира, — имена, любые подробности, факты, — должно было вытаскиваться на свет божий поодиночке. Мой мозг служил чердаком, битком набитым всяческим интересным, сваленным в кучу хламом.