Лучшее за год XXIII: Научная фантастика, космическ - Страница 313

313

Подошла Фатима с полной тележкой покупок. Я предложил ей отвезти тележку домой, если она посидит за меня с журналом. Она прикрыла лицо и рассмеялась. Тогда я сделал более реалистичное предложение — я сам отвезу тележку домой, когда все закончу, если она заберет сейчас то, что может испортиться. Нет, сказала Фатима, она заберет все, но сначала прогуляется по шатру. Это стоило мне двадцать дирхемов: Фатима нашла набор деревянных ложек для кухни. Эти ложки только что сделал один человек, открывший лавочку в противоположном углу, — он поставил там токарный станок, устроенный так, что крутить его должен был ребенок, и его сыновья по очереди бегали в колесе, соединенном с осью станка цепочкой скрипучих шестеренок. Наверное, товар у этого резчика покупали скорее из любопытства и жалости к мальчикам, чем из уважения к его мастерству.

Я едва не продал журнал жирному старику без обоих ушей, он, наверное, потерял их на войне. Старик предложил пятьдесят дирхемов, я пытался поднять цену, и тут подоспела его старая карга-жена и, вереща, потащила его — буквально! — прочь. Было бы у него хотя бы одно ухо, она ухватилась бы за него. Продавец книг попытался выразить мне сочувствие, но в конце концов они с женой расхохотались до колик, и я волей-неволей к ним присоединился.

Как выяснилось, мне повезло, что я упустил эту сделку. Но сначала Господь послал мне испытание.

Ко мне подошел босоногий человек, который выглядел так, словно весь год постился, взял журнал и, что-то бормоча, перелистал его от корки до корки. Я сразу понял — добра от него не жди. Я уже видел, как он бродит по шатру, попрошайничая и разглагольствуя. Он был белый, и обычно меня это не смущает.

Но белые люди, которые решили жить в пределах городских стен, как правило, не из тех, кого охотно пригласишь к себе домой, где бы этот дом ни был.

Он принялся поносить меня за то, что я-де плохой мусульманин, — не слыша, как я уточняю, что принадлежу к хрисламу, — а проглядев книгу (начиная с безнравственной обложки, иллюстраций и рекламы внутри и до последней сказки, в названии которой и вправду фигурировало имя Господа), заявил, что даже самый плохой мусульманин был бы обязан сжечь это непотребство на месте.

Я с удовольствием сжег бы это непотребство, если бы можно было распалить костерок прямо под этим безумцем, однако от необходимости принять такое решение меня спас имам. Привлеченный шумом, он подошел к нам и начал задавать нищему вопросы о сущности вероучения, причем голос у него был такой же визгливый. Арабский у попрошайки оказался не лучше рациона, и зануда поспешил улизнуть, не закончив обвинительной речи. Я поблагодарил имама, и он с тонкой улыбкой удалился.

И вдруг по шатру пронеслась волна тишины — словно раскатали толстое одеяло. Я посмотрел на вход и увидел там четверых: нашего главного имама Абдуллу Сарагосу, какого-то белого в деловом костюме и двух полицейских в форме и при оружии. С ними был пришелец — загадочное создание из тех, кто прилетает к нам с Арктура.

Я впервые видел пришельца, хотя слышал рассказы о них по радио. Я огляделся и, к большому моему огорчению, не нашел Фатимы. Она очень расстроится, что пропустила такое зрелище.

Пришелец был много выше самого высокого человека; у него были короткое туловище и длинная жирафья шея. Голова немного напоминала птичью, с большими глазами по бокам. Пришелец повертел головой, осматриваясь, а затем опустил ее, чтобы сказать что-то имаму.

Все они направились прямо ко мне. Пришелец семенил на шести ногах. Защелкали фотоаппараты; свой я оставил дома. Имам спросил, я ли Ахмед Абд-аль-карим, и я ответил утвердительно, причем голос у меня сорвался.

— Наш гость услышал о вашем журнале. Позвольте нам его осмотреть.

Я кивнул, не доверяя голосу, и протянул журнал имаму, однако взял его белый в костюме. Он показал обложку пришельцу:

— Таким мы представляли себе вас.

— Сожалею, что не оправдал ваших надежд, — ответил пришелец голосом, доносившимся, словно из пещеры.

Он взял журнал уродливой рукой, на которой было слишком много пальцев и всяких шевелящихся отростков, и рассмотрел его сначала одним глазом, а потом другим.

Он поднял журнал к свету и указал на него другой рукой, поменьше:

— Мне бы хотелось его купить.

— Я… я не могу брать деньги белых людей. Только дирхемы или бартер.

— Бартер, — сказал пришелец, к моему изумлению. — Это когда при торговле обмениваются неравноценными предметами, причем обе стороны уверены, что остались в выигрыше.

Вид у имама был такой, словно он пытается проглотить пилюлю.

— Вы совершенно правы, — сказал я. — В идеальном случае обе стороны действительно остаются в выигрыше — с их точки зрения.

— Возьмите.

Пришелец порылся в кармане или кошельке — я не понял, есть ли на нем одежда, — и достал оттуда огненный шар.

Он выпустил шар прямо в воздух между нами. Шар завис.

— Он останется там, куда вы его поместите.

Шар испускал ярчайший голубой свет, окруженный радужной каймой.

— Долго ли он будет гореть?

— На ваш век хватит.

Я в жизни не видел такой красоты. Я потрогал шар пальцем — прохладный и чуточку колется — и подтолкнул его на несколько дюймов. Шар остался там, куда я его передвинул.

— Договорились, господин. Спасибо.

— Шукран, — сказал пришелец, и все они двинулись дальше вдоль рядов столиков.

По-моему, больше пришелец ничего не купил. А может быть, и купил. Я не смотрел на него — только на свет.

И белые ученые, и имамы хотят забрать у меня огненный шар и изучить его. Когда-нибудь я одолжу им его на время.

313